Мнемозина
Мужские и женские кожаные ремни
Мужские и женские кожаные ремни. История аксессуаров.
Хроника катастроф. Катастрофы рукотворные и стихийные бедствия.
История цветов
Цветы в легендах и преданиях. Флористика. Цветы - лучший подарок.
Арт-Мансарда А.Китаева
 Добро пожаловать на сервер Кота Мурра - нашего брата меньшего

Альманах сентенция - трагедия христианской цивилизации в контексте русской культуры Натюрморт с книгами. Неизвестный художник восемнадцатого века

Мнемозина

РЫЛЕЕВ КОНДРАТИЙ ФЕДОРОВИЧ
(1795-1826)

Первые собрания сочинений Рылеева были изданы в России только в 1872 и 1893.

Родился Рылеев 18 (29) сентября 1795 в обедневшей мелкопоместной дворянской семье. Мать была женщина забитая и кроткая. Отец -- служилый человек князей Голицыных и занимал должность главного управляющего всеми имениями одного из князей этой аристократической фамилии. Был он человеком скупым, жестоким, деспотичным и крайне мелочным. За малейшую провинность или неточность, а еще проще сказать -- за просто так, из-за плохого расположения духа бил сына, был жену и запирал ее в холодный погреб. Если сравнивать, то чем-то домашняя атмосфера, в которой формировался Рылеев, напоминала атмосферу, в которой позже формировался другой "рыцарь" свободы, поэт Н. А. Некрасов. Такой же грубый деспот отец, такая же кроткая добрая мать, души не чаявшая в сыне... Чтобы вырвать сына из душной и бессмысленной жестокости домашней атмосферы, мать сделала все, дабы отец согласился отправить его учиться в Петербург.

Этот период царствования Александра I, известный как либеральный, составляет целую эпоху в деле зарождения народного образования в России. То, что начал Петр Великий, а затем попыталась продолжить Екатерина II, Александр I организовал, расширил и утвердил как систему. В 1802 г. было учреждено особое министерство народного просвещения. По мысли власти губернские училища или гимназии предполагалось иметь в каждом губернском городе. Но распространение образования вширь по всему лицу необъятной страны -- проект долгосрочный, а власть нуждалась в образованных чиновниках сейчас и немедленно. Особенно после успешного царствования Екатерины Великой, выведшей страну в общеевропейскую политическую жизнь, страна нуждались в образованных и деловых управленцах и чиновниках высокого мирового уровня. И чем скорее, тем лучше. С этой целью открывается целая сеть элитарных учебных заведений для дворянских детей: Царскосельский Лицей (основан в 1811 году для подготовки дворянских детей к дипломатической службе в Министерстве Иностранных дел), Лицей князя Безбородко в Нежине (возник в 1805 году) или Лицей Ришелье в Одессе, целью которых считалось "образование юношества, особенно предназначенного к важным частям государственной службы". И действительно, из этих заведений выходили высокообразованные государственные управленцы, такие как Корф, или европейского уровня дипломаты, такие как князь Горчаков. Гоголь учился в нежинской гимназии при Лицее Безбородко. Один только Александровский лицей в Царском Селе выпустил из своих стен, кроме Пушкина и Горчакова, Кюхельбекера, Дельвига, Мея, Ивана Пущина, Салтыкова-Щедрина, ученых Веселовского, Грота, Данилевского…

Но основная масса дворянства, прозябавшая в глуши, в уездах, в массе своей полунищее дворянство, отученное Екатериной от петровских батогов и службы отечеству, не желало учиться. Самые передовые из дворян заботились только о карьере для своих недорослей и поэтому направляли их по военной стезе. Дворянские недоросли заполняли в основном военные школы. Те, кто заботился не столько о карьере, сколько о хорошем воспитании, помещали своих детей в частные пансионы.

Отец Рылеева решил отдать своего сына в Первый кадетский военный корпус. Кадетские корпуса с момента своего возникновения имели целью "доставлять малолетним, предназначаемым к военной службе в офицерском звании и, преимущественно, сыновьям заслуженных офицеров, общее образование и соответствующее их предназначению воспитание". "Предназначением" же их была жизнь военных людей: военная карьера или полковая пожизненная лямка, как кому выпало на роду. Соответствующим были как вся организация быта кадетов, так и учебный распорядок в корпусах. Они максимально соответствовали условиям и организации войсковых частей. Такой характер в весьма жесткой форме придан был корпусам при самом учреждении первого из них в 1743 г., куда и определили на учение юного Рылеева. Этот жесткий распорядок держался в корпусах неизменно до реформы образования 1863-66 годах, проводимой Александром II, когда были пересмотрены приоритеты в вопросах подготовки будущих офицеров.

Если до реформы считалось, что будущие офицеры должны были получить общее образование только лишь для лучшего воспитания именно и только военных специалистов, то в основу реформы кадетских корпусов легло признание постулата, что будущие офицеры должны получать, прежде всего, общее и равное со всеми образование и воспитание, а затем уже специальное военное.

Но юный Рылеев учился в Первом кадетском корпусе в те времена, когда муштра и шагистика заменяли образование, когда само понятие "образование" в России было в новинку, когда оно еще только внедрялось и, следовательно, реформировать было нечего.

Во время учебы сказалась "домашняя" закалка будущего "рыцаря свободы", как позже называли его друзья декабристы. Очутившись вне стен родного дома, Рылеев на первых порах решил, что наступило время его свободы. Он оказался вне досягаемости мелкого ежедневного деспотизма отца, под давлением которого он каждый день должен быть защищать свое достоинство. Он мог спокойно читать, общаться со сверстниками и учиться. Учился он порядочно, много читал и начал писать стихи. Товарищи по корпусу очень любили Рылеева, у него появились друзья, стали проявляться и его лидерские качества. Он был заводилой во всех шалостях, часто великодушно принимая во время наказаний за придуманные им шалости, вину товарищей на себя.

Но с начальством отношения не складывались. Начальство корпуса явилось перед Рылеевым его "коллективным отцом", мелким, деспотичным и бюрократизированным солдафоном. Поэтому Рылеев держался с начальством так же, как и с отцом -- дерзко и вызывающе отстаивал свою внутреннюю свободу. Его секли нещадно, но он под розгами молчал, а, вставши на ноги, опять начинал грубить офицеру.

В 1814 г. Рылеев окончил курс и был выпущен прапорщиком в конно-артиллерийскую бригаду, которая задействована была в боевых действиях против Наполеона. Он прошел всю Европу, участвовал в занятии Парижа русскими войсками. Начало нового этапа в жизни совпало с кончиною его отца, который и после смерти деспотически влиял на жизнь сына. Он оставил управление делами князей Голицыных в крайне запущенном состоянии. После проверки всех дел Голицыны насчитали огромный долг -- 80 тысяч рублей, сумма по тем временам астрономическая. И вся эта астрономия свалилась на наследника, молодого Кондратия Рылеева, отправлявшегося в свободную Европу. Тяжелая рука отца достала сына и в Париже, хотя дело тянулось в судах так долго, что не закончилось и ко времени гибели Рылеева. По возвращении из Парижа полк, в котором он служил, в течение трех лет стоял в глуши Воронежской губернии. Там у него было достаточно времени сравнить родное захолустье с просторами ухоженной Европы, которую он только что всю наблюдал.

В 1818 г. Рылеев вышел в отставку с чином подпоручика, женился и весной 1820 года приехал ненадолго по делам в Петербург, где опубликовал в "Невском зрителе" сатиру "К временщику", замаскировав ее под "древность" подзаголовком "подражание Персиевой сатире: К Рубеллию". В действительности у Персия сатиры с таким названием нет. Это было оригинальное произведение, написанное Рылеевым еще в 1810 году и позже, усиленное применительно к Аракчееву и его деяниям, конкретно -- против военных поселений:

Надменный временщик, и подлый, и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!
Как ни притворствуешь и как ты не хитришь,
Но свойства злобные души не утаишь:
Твои дела тебя изобличат народу;
Познает он, что ты стеснил его свободу,
Налогом тягостным довел до нищеты,
Селения лишил их прежней красоты...
Тогда вострепещи, о временщик надменный!
Народ тиранствами ужасен разъяренный!

Эта сатира создала громкий протестный скандал в обществе, а также политическую и литературную репутацию Рылееву, открывшую перед ним двери всех независимых салонов, кружков и обществ. Он знакомится с братьями Бестужевым, и особенно подружился с Александром (в будущем Марлинским), с Ив. Пущиным и с Пушкиным, незадолго до высылки его из Петербурга в южную ссылку. Из южной ссылки Пушкин посылал Рылееву поклоны через А. Бестужева. Первое же письмо от Рылеева привез Пушкину И. И. Пущин, приехавший проведать лицейского своего друга в Михайловское, где Рылеев писал:
"Я пишу к тебе "ты", потому что холодное "вы" не ложится под перо; надеюсь, что имею на это право и по душе, и по мыслям. Пущин познакомит нас короче".

Когда несколько позже эпистолярное знакомство укрепилось, в одном из писем Рылеев писал:
"Пушкин, ты приобрел уже в России пальму первенства, ты можешь быть нашим Байроном, но, ради Бога, не подражай ему. Твое огромное дарование, твоя пылкая душа могут вознести тебя до Байрона, оставив Пушкиным. Если бы ты знал, как я люблю, как я ценю твое дарование. Прощай, чудотворец!"

В 1821 году, окончательно переселившись в Петербург, Рылеев становится членом Вольного общества любителей российской словесности и входит в литературный мир Петербурга. Он, кроме братьев Бестужевых и Пущина, сближается и с Вильгельмом Кюхельбекером, с Фаддеем Булгариным и с Федором Глинкой, который был тогда председателем "Вольного общества любителей российской словесности". Рылеев печатает стихи и небольшие статьи в "Сыне Отечества", "Невском Зрителе" и других изданиях.

Тогда в России был период поиска. Все, кто хоть как-то мыслил, искал приемлемые формы возможного озвучивания своих мыслей. Шел поиск форм и возможностей создания гражданского общества, пригодных в России. С этой целью Рылеев не только публиковался, но искал и иные формы воплощения гражданской и социальной активности. Он баллотировался и был избран от дворянства в заседатели петербургской уголовной палаты. Избрание никому неизвестного мелкого помещика на эту должность было в то время, да и с современной точки зрения, мягко выражаясь странным. А если попросту, то это был просто дикий поступок: как повелось испокон веков в России, судебные учреждения славились колоссальным волокитством, взяточничеством и крючкотворством. Поэтому любой уважающий себя дворянин считал позором пачкать свое имя службой в подобных учреждениях. Однако молодые люди, стремившиеся к действительно полезной общественной деятельности, поступали именно в такие гиблые учреждения, чтобы в них бороться за правду и справедливость. В той же петербургской уголовной палате служил в это время и И. И. Пущин, лицейский друг Пушкина, переменивший блестящее положение гвардейского офицера на скромное звание члена палаты.

В должности своей Рылеев проявил большую независимость и смелость. Он посмел взяться за дело Разумовских крестьян. Крестьяне графа Разумовского, изнуренные непосильными поборами, взбунтовались, но были усмирены силой, а дело их было передано в уголовную палату. Император, вельможи, судьи -- все считали дело решенным не в пользу взбунтовавшихся простолюдинов. Один Рылеев взял сторону крестьян и энергично отстаивал их правоту.

О другом случае известно из воспоминаний Николая Бестужева:

"Сострадание к человечеству, нелицеприятие, пылкая справедливость, неутомимое защищение истины сделало Рылеева известным в столице. Между простым народом имя его и честность вошли в пословицу. Однажды по важному подозрению схвачен был какой-то мещанин и представлен военному губернатору Милорадовичу. Сделали ему допрос. Милорадович грозил ему всеми наказаниями, если он не сознается. Но мещанин был невинен и не сознавался. Тогда Милорадович пригрозил, что отдаст его под уголовный суд, зная, как неохотно русские простолюдины вверяются судам. Мещанин упал ему в ноги и с горячими слезами стал благодарить.
- Какую же милость оказал я тебе? -- спросил губернатор.
- Вы меня отдали под суд, -- отвечал мещанин, -- и теперь я знаю, что избавлюсь от всех мук и привязок; знаю, что буду оправдан: там есть Рылеев, он не дает погибать невинным!"

В 1824 г. Рылеев перешел на службу правителем канцелярии Российско-Американской компании. Это место дало ему некоторое материальное обеспечение. Кроме того, место правителя канцелярии в Российско-американской компании расширило круг его общения. Он знакомится со М. М. Сперанским и с графом Н.С. Мордвиновым, хотя к 1824 году Сперанский был уже не тот Сперанский, о котором ходили, да и сейчас ходят, легенды… Да и Мордвинов был несколько иной, чем думал о нем Рылеев.

Оба эти человека, эти две фамилии были и остались символическими именами в русской истории. Они были в одно и то же время и антиподами, и органично близкими в чем-то по духу друг другу.

Сперанский, бедный разночинец, попович, окончив семинарию во Владимире, приезжает в великолепную каменную столицу империи продолжить свое духовное образование в Александро-Невской Лавре. Умнейший студент, а затем и преподаватель духовного училища, он был рекомендован князю Куракину в качестве дельного секретаря. Князь Алексей Борисович Куракина принял его своим домашним секретарем, обласкал и приблизил. Молодой Сперанский стал своим в доме вельможи, и сблизился там с гувернером детей князя, пруссаком Брюкнером, ревностным последователем взглядов Вольтера, Дидро и энциклопедистов. По вступлении на престол императора Павла, князь Куракин назначается генерал-прокурором, а отлично зарекомендовавший себя Сперанский зачислен на службу в канцелярию генерал-прокурора и продолжал служить там и при трех его преемниках, делая головокружительные карьерные взлеты и переживая глубочайшие провалы. Вскоре по восшествии на престол императора Александра I Сперанский получил звание статс-секретаря и в 1802 г. перешел на службу в министерство внутренних дел. Как составитель разных докладов и отчетов по министерству, С. скоро обратил на себя внимание государя, который в следующем году, через министра князя Кочубея, поручил ему составить план устройства судебных и правительственных мест в империи.

Граф Николай Семенович Мордвинов, вельможа, сын екатерининского морского адмирала Мордвинова, был рано отдан отцом на службу во флот и в 1774 г. послан для усовершенствования в морском искусстве в Англию. Он прожил там 3 года, познакомился с бытом владычицы морей и вернулся в Россию законченным западником, англоманом, учеником Адама Смита, последователем идей Бентама (ССЫЛКА на повесть Одоевского в разделе Библиотека) и … одним из наиболее ярых крепостников, но гуманного толка. Одаренный от природы недюжинным умом, обладая литературными дарованиями, он явился одним из наиболее даровитых и энергичных поборников идей политического либерализма в высших сферах. Мнения Мордвинова, подаваемые им по различным делам в Государственный совет, в десятках и сотнях копий расходились по рукам в Петербурге и даже в провинции и доставили ему громкую славу среди современников. Мордвинов на первый план выдвигал реформы политические, отодвигая решение социальных вопросов в далекое будущее. В этом он до известной степени сходился со Сперанским, хотя, а аналогичная постановка вопроса о преобразованиях у Мордвинова опиралась на узко материальные интересы небольшого круга лиц высшего сословия.

И Сперанский, и Мордвинов -- видные деятели высшей администрации Александра I. Оба настаивали на реформировании неуклюжей неповоротливой единодержавной системы управления страной. Оба выдвигали на первый план прежде всего политические реформы, отодвигая решение социальных вопросов в будущее, возможно и далекое, как получится…

Мордвинов, как англофил и либерал конституционно-монархического толка, обосновывал необходимость политических реформ тем, что политические свободы для дворянской аристократии -- это единственно возможный путь развития страны. Он думал утвердить ее в России путем создания богатой аристократической олигархии при помощи раздачи дворянам казенных имений и путем предоставления этой аристократии политических прав. Он видел возможность серьезного улучшения экономического положения России лишь в том случае, если правительство, отказавшись от чисто фискального отношения к податным сословиям, будет развивать промышленность, внедряя системы дешевого кредита, и вместе с тем обеспечит главенство аристократической по характеру законности в управлении страной и в личных правах каждого гражданина.

В вопросе о законности Мордвинов сходился со взглядами Сперанского на роль права. Расходились они по поводу широты определения термина "гражданин". У Сперанского предпочтение политических реформ прямо вытекало из его демократического мироощущения и из его вольтерьянства. Именно это встретило со стороны многих энергическое противодействие, и выразителем мнений его противников явился Карамзин: в своей "Записке о древней и новой России", врученной государю 18-го марта 1811 г., он утверждал, что государь не имеет даже права ограничить свою власть, потому что Россия вручила его предку самодержавие нераздельное.

Если консерваторы, вроде Карамзина и Ростопчина, были недовольны планами политических преобразований Сперанского, то аристократия и чиновничество были крайне раздражены более конкретными поводами. Это были сформулированные царским фаворитом два указа 1809 г.:
1) О придворных званиях
2) Об экзаменах на гражданские чины.

Со времени Екатерины II звание камер-юнкера и камергера, хотя бы кто получил их и в колыбели, давали право на следующие чины: первое - 5-го, второе - 4-го класса. Таким образом являлась возможность для молодых людей знатных фамилий, вступая на действительную службу, занимать прямо высшие места без необходимой подготовки.

Указы Сперанского 1809 г., положили конец такому неправильному порядку. Отныне повелевалось всем кто имел уже звание камергеров и камер-юнкеров, но кто не состояли в военной или гражданской службе, избрать в течение двух месяцев род действительной службы, а впредь эти звания, при пожаловании их вновь, считать отличиями, не приносящими никакого чина. Через четыре месяца, при окончательном распределении камергеров и камер-юнкеров по разным ведомствам и должностям, было подтверждено: всех остальных, не изъявивших желание поступить на службу, считать в отставке. Указом 8-го августа того же года утверждено было повеление впредь никого не производить в чин коллежского асессора, хотя бы он и выслужил определенные лета, без предъявления свидетельства одного из русских университетов о том, что представляемый к производству успешно окончил в нем курс или выдержал особый экзамен. Такое же университетское свидетельство установлялось и для производства в статские советники, с тем еще, чтобы представляемый состоял на службе вообще не менее 10-ти лет и в это время не менее 2-х лет занимал одну из особо поименованных должностей.

Граф Мордвинов действовал в другом направлении. Он горячо отстаивал неприкосновенность всякой, даже самой возмутительной мелочи крепостного права. Не говоря уже о чинах и камер-юнкерстве, он доходил до защиты права продажи крепостных без земли и в одиночку. Единственно возможным путем уничтожения крепостного права ему представлялся выкуп крестьянами личной свободы, но не земли, по определенным в законе ценам, размер которых в его проекте был страшно высок, доходя до 2000 руб. за взрослого работника. Об этом он подавал записку императору Александру в 1818 г. Такое соединение в одном лице либерала на английский лад и русского крепостника доставило графу Мордвинову популярность в разных слоях общества. В то самое время, как он тормозил движение крестьянского вопроса в высших сферах и тем приобретал расположение широких кругов дворянства, общий оппозиционный тон его программы привлекал к нему симпатии и более передовой и сознательной части общества, благодаря господствовавшему среди нее увлеченно политическими вопросами. Многие из декабристов были близки с ним и относились к его деятельности с уважением. Даже наиболее последовательный и энергичный сторонник освобождения крестьян, Николай Тургенев, расходясь с Мордвиновым во взглядах на данный вопрос, находился в близких личных отношениях с ним и рассчитывал, что если правительство твердо решится уничтожить крепостное право, то Мордвинов не будет мешать этому.

Когда Александр I, постепенно охладевая к Сперанскому, стал тяготиться его непопулярностью в среде консерваторов и воспользовался началом войны 1812 года, чтобы отправить его в отставку, громадное большинство общества встретило падение Сперанского с великим ликованием. Только Граф Н. С. Мордвинов открыто протестовал против его ссылки выходом в отставку от должности председателя департамента экономии государственного совета и уехал в деревню.

И недаром: постепенно взгляды этих антиподов все более и более сближались. Ссылка и тесное знакомство с русской жизнью медленно и неотвратимо меняло взгляды Сперанского на политическую систему России. Сначала изменилась его политическая оценка роли дворянства в политической и управленческой системе. Его не раздражало более преобладание аристократии. Как и Мордвинов, он стал искать гарантии политической свободы в усилении аристократии. По этому новому взгляду Сперанского правительство, опирающееся на законы, может быть или ограниченной монархией, или умеренной аристократией. После назначение в 1819 году генерал-губернатором Сибири, новые реалии службы и жизни еще более охладили политические мечтания Сперанского.

Во время делового приезда своего в Петербург в качестве сибирского губернатора Сперанский -- уже совершенно иной человек. Это уже не защитник полного преобразования государственного строя, сознающий свою силу и резко высказывающий свои мнения. Это именно то время, когда с ним знакомится Рылеев, в марте 1821 г. Сперанский -- это уже уклончивый сановник, не гнушающийся льстивого угодничества даже перед Аракчеевым и не отступивший (1825 г.) перед печатным похвальным словом военным поселениям. После того как выработанные им или под его наблюдением проекты преобразований в Сибири получили силу закона, Сперанский в 1821 г. был назначен членом государственного совета. Главным делом Сперанского в царствование императора Николая было составление "Полного Собрания" и "Свода Законов", обнародованных в 1833 г. С октября 1835 г. по апрель 1837 г. Сперанский вел беседы о законах с наследником цесаревичем. В это время он был уже защитником правления неограниченного.

События, последовавшие за воцарением Николая I, обратили Мордвинова в еще более жесткого консерватора и повлияли на изменение его воззрений, сделав из него сторонника status quo и в политических вопросах. Он стал одним из судей над декабристами, однако ни изменение его политических воззрений, ни активное сотрудничество в суде над участниками восстания на Сенатской площади не доставили ему заметного влияния в новое царствование.

Деятельность Рылеева в ту пору, когда он познакомился со Сперанским, была в основном поэтическая. И острие ее было направлено на поиск форм общественного служения. В том числе и поэзия была для Рылеева как средством, так и способом служения. Средством борьбы и способом будить в людях стремление к свободе, к справедливости, к исполнению гражданского долга. "Я не поэт, я гражданин", -- заявлял он. В своих "Думах" Рылеев осмысливал русскую историю и роль личности в ней целого ряда таких исторических фигур, как Артамон Матвеев, Яков Долгоруков, Артемий Волынский.

Быть может, Рылеев-поэт слишком идеализировал их как борцов за правду и свободу, но, если встать на место Рылеева-апостола свободы, то станет ясно: ему необходимы были предшественники. Он не мог торчать один в русской истории, как перст, в своем необоримом влечении к гражданской свободе. Если в России не было традиций политической и гражданской свободы, он в собственных глазах должен был выглядеть неадекватным самозванцем. Если же все же в стране существовала традиция к политическим свободам, то он, Кондратий Рылеев, становился продолжателем традиции, "одним из…" ряда поборников, ведущих счет от вольного Господина Великого Новгорода …

В 1923 году вместе с А.А.Бестужевым он приступил к выпуску нового ежегодного альманаха "Полярная Звезда", просуществовавшего до 1825. С каждым годом талант Рылеева рос, освобождался от налета риторики, прозаизмов и романтических прикрас, которые так критиковал у него Пушкин. До "Войнаровского" Пушкин относился к стихотворчеству Рылеева сдержанно и не скрывал этого от самого Рылеева. В одном из писем к Вяземскому Пушкин замечает: "Думы" -- дрянь, и название сие происходит от немецкого "dumm". И самому Рылееву: "Думы" слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой. Составлены из общих мест: описание места действия, речь героя и -- нравоучение..... я, право, более люблю стихи без плана, чем план без стихов". Но поэма "Войнаровский" все же примирила Пушкина с Рылеевым-поэтом. Он одобрил "замашку или размашку" в слоге поэмы, писал о ней: "...у него есть какой-то там палач с засученными рукавами, за которого я бы дорого дал".
Бестужеву Пушкин писал о Рылееве: "Очень знаю, что я его учитель в стихотворном языке, но он идет своей дорогой. Он в душе поэт. Я опасаюсь его не на шутку и жалею очень, что его не застрелил, когда имел тому случай, -- да чорт его знал!"

Рылеев формировался в гражданского поэта, достойного предшественника Некрасова. В неоконченной поэме "Наливайко" предводитель казаков в борьбе с польской шляхтой говорит у Рылеева:

Известно мне: погибель ждет
Того, что первый восстает
На утеснителей народа;
Судьба меня уж обрекла
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, --
Я это чувствую, я знаю,
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!

Те стихи Рылеева, которые не могли увидеть печати, расходились в списках и восторженно заучивались молодежью. Герцен рассказывает: "Я помню, как ударял, словно колокол на первой неделе поста, серьезный стих Рылеева и звал на бой и гибель, как зовут на пир".

Чувство человеческого достоинства как неотъемлемой данности свободного гражданина часто выливалась у Рылеева в неприязнь к аристократии не как к таковой, а к аристократической черни со всякого рода сословными привилегиями. Поэтому несколько раз Рылеев становился Рылеевым-рыцарем, дуэлянтом.

Гвардейский офицер князь Шаховской неприлично повел себя с побочной сестрой Рылеева. И Рылеев потребовал у Шаховского сатисфакции. Тот отказался. Тогда Рылееву пришлось публично плюнул ему в лицо. Стрелялись на близком расстоянии. Пуля Рылеева ударила в дуло пистолета Шаховского, вследствие этого пуля Шаховского, целившего Рылееву в лоб, отклонилась и ранила Рылеева в ступню.

Другая дуэль, в которой Рылеев участвовал в качестве секунданта, возникла точно по такому же поводу. Но кончилась она трагически и создала в обществе прецедент политического антиаристократического протеста. Она состоялась 10 сентября 1825 года между членом Северного общества подпоручиком гвардейского Семеновского полка, двоюродным братом Рылеева К. П. Черновым и блестящим аристократом, лейб-гусаром и флигель-адъютант Александра I В. Д. Новосильцевым. Новосильцев долго ухаживал за сестрой Чернова, сделал ей предложение, оно было принято. Но потом Новосильцев сбежал, вероятно, в силу противодействия идеи этого брака в среде своей аристократической родни. Несколько раз он имел объяснения с братом невесты и каждый раз давал обещание жениться. И каждый раз это были искренние, но пустые обещания. В конце концов, шатания молодого Новосильцева создали атмосферу скандала. В дело втягивалось все большее число доброхотов, желавших уладить вопрос. Влиятельной матери Новосильцева, фрейлине двора, захотел угодить граф Сакен (впоследствии фельдмаршал), начальник отца невесты. Он принудил Чернова-отца послать отказ Новосильцеву. Чернов-сын вызвал Новосильцева на дуэль.

В письме, написанном перед дуэлью, Чернов писал: "Пусть паду я, но пусть падет и он, в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души".

Дуэль проходила на очень жестких условиях и закончилась смертью обоих противников. Похороны Чернова превратились в общественную и даже политическую манифестацию. Масса знакомых убитого и незнакомых сопровождала гроб, на памятник было собрано десять тысяч рублей. Энергичным организатором демонстрации был Рылеев. Вильгельм Кюхельбекер написал стихи "На смерть Чернова", быстро разошедшиеся в списках:

Клянемся честью и Черновым, --
Вражда и брань временщикам
Царя трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым!
На наших дев, на наших жен
Дерзнет ли вновь любимец счастья
Взор бросить, полный сладострастья, --
Падет, перуном поражен!

Рылеев принадлежал к тому редкому типу художников, -- типу Данте и Байрона, -- у которых их слово стремится воплотиться в непосредственное дело. К его жизни и к его стихам как нельзя лучше подходят слова поэта "каждый пишет, как он дышит". Поэтому неудивительно, что его не миновало Тайное общество.

В 1823 году Ив. Ив. Пущин, близкий друг и товарищ Рылеева по службе в уголовной палате, принял его в Северное тайное общество прямо во вторую ступень, в число "убежденных". "С первого шага, -- рассказывает декабрист князь Е. П. Оболенский, -- Рылеев ринулся в открытое ему поприще и всего себя отдал той высокой идее, которую себе усвоил". Очень скоро он выдвинулся в первый ряд членов общества, значительно оживил его деятельность, был избран в "верхний круг" -- в члены Верховной Думы, и, в конце концов, стал фактическим руководителем всего общества.

В политическом отношении он был гораздо радикальней большинства членов Северного общества, считая необходимым освобождения крестьян только с землей. Это был революционный проект. Еще более революционизировало проект Рылеева то, что он настаивал на демократизации общества введением в него купцов и мещан, восставал против имущественного ценза, намеченного для избирателей в аристократической конституции Никиты Муравьева.

Но все же усиление роли и влияния в Северном обществе Рылеева было дурным знаком для общества. Рылеев был слишком романтичен и совсем непрагматичен, без чего невозможен успех заговора. Политическая тактика была неведома Рылееву. Он был романтически наивен, хотя и героичен. Но по-другому и быть не могло. Он только-только вник в историю вопроса. Политическая мысль, не говоря уже о политической практике, отсутствовали в России. Догадки об этом только-только начинали слабо брезжить в умах лучших людей, и они ощупью пытались нарисовать свои мысли по этому поводу -- получались неясные романтические поэзы. О революционной партии слыхом не слыхивали на святой Руси до сих пор. Оба варианта тайных обществ -- Южное и Северное -- были прапатриями, были первыми попытками вообразить о партии. Рылеев мог быть только тем, кем он и стал -- агитатором и вдохновителем заговора, его "Шиллером", как выразился Герцен.

Рылеев ясно сознавал неготовность Северного общества к выходу из тени подполья, сознавал всю малость сил общества и ждал надвигающегося момента борьбы не как боец, а как мученик:

"Судьба меня уж обрекла,
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?"

Умер Александр I. Наступило междуцарствие. Войска присягнули Константину. Но оказалось, что он отказался от престола в пользу Николая. Представлялся исключительный, неповторимый случай для энергичного выступления: уверить солдат, что Константин насильственно устранен от престола, во главе обманутых войск произвести военный переворот и провозгласить конституцию. Заговорщики каждый день собирались на квартире Рылеева. 13 декабря окончательно был выработан план действий. Диктатором назначен князь Трубецкой.

"Как прекрасен был в этот вечер Рылеев! -- вспоминает М. Бестужев. -- Речь его текла, как огненная лава; его лик, как луна бледный, но озаренный каким-то сверхъестественным светом, то появлялся, то исчезал в бурных волнах этого моря, кипевшего различными страстями и побуждениями. Я любовался им, сидя в стороне".

Разошлись до завтра -- возбужденные, решительные и радостные. Молодой конногвардеец, поэт кн. А. И. Одоевский, в детском восхищении воскликнул:
- Умрем, ах, как славно мы умрем! Только Рылеев был странно спокоен и серьезен. Он сдержанно сказал одному из друзей:
- Да, мало видов на успех, но все-таки надо, все-таки надо начать: начало и пример принесут плоды.

Еще накануне он взял с офицеров-измайловцев честное слово, -- если не смогут увлечь за собой солдат, то, во всяком случае, прийти на площадь самим. Рано утром 14 декабря Рылеев отправился на площадь. Там никого не было. Вместе с Пущиным он бросился по казармам. Тем временем братья Бестужевы и князь Щепин-Ростовский вывели на площадь солдат Московского полка. Подходили лейб-гренадеры и матросы гвардейского экипажа. Трубецкой, назначенный главным командиром восстания, не явился. Рылеев с Пущиным воротились на площадь, Пущин примкнул к стоящим войскам. Рылеев же, видя безначалие и неустройство, бросился искать прятавшегося Трубецкого, нигде его не нашел… Ночью он был арестован.

В тюрьме Рылеев на кленовых листьях он наколол иголкой стихотворение, которое переслал товарищу по заключению кн. Е. П. Оболенскому:

Ты прав: Христос -- спаситель наш один, --
И мир, и истина, и благо наше.
Блажен, в ком дух над плотью властелин,
Кто твердо шествует к христовой чаше…

На допросах Рылеев отвечал прямодушно, твердо, и, как когда-то в Кадетском корпусе, признавал себя главным зачинщиком и виновником. Он был одним из тех пяти, которые верховным судом были поставлены вне разрядов и присуждены к смертной казни четвертованием. В росписи преступников он поставлен вторым, и преступления его выражены в следующих словах: "Умышлял на цареубийство; назначал к совершению оного лица; умышлял на лишение свободы, на изгнание и на истребление Императорской фамилии и приуготовлял к тому средства; усилил деятельность Северного общества, управлял оным, приуготовлял способы к бунту, составлял планы, заставлял сочинить манифест о разрушении правительства; сам сочинял и распространял возмутительные песни и стихи и принимал членов; приуготовлял главные средства к мятежу и начальствовал в оных; возбуждал к мятежу низших чинов через их начальников посредством разных обольщений и во время мятежа сам приходил на площадь".

Казнь четвертованием была заменена казнью через повешение. 12 июля 1826 года приговоренные к смерти были закованы в кандалы и переведены в Кронверкскую куртину, причем Рылееву достался каземат № 14.

В предрассветных туманных сумерках 13 июля 1826 года на гласисе Петропавловской крепости смутно вырисовывались пять виселиц. Пестель, Рылеев, Каховский, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин… все в кандалах, у каждого на груди были дощечка с надписью: "злодеи, цареубийцы". Все пятеро приблизились друг к другу и, повернувшись спинами, пожали друг другу связанные руки, затем, повернувшись лицами, поцеловались. Их поставили под виселицами, надвинули на лица холщевые колпаки, надели петли и вышибли из-под ног скамейки. Но не приняли в расчет тяжести кандалов. Под Рылеевым, Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым веревки оборвались, тела пробили доски помоста и упали в яму под помостом. Вытащили их изувеченных, в крови. Муравьев-Апостол воскликнул:
- И повесить-то в России порядочно не умеют! Побежали искать новых веревок. В тот же день по всему Петербургу рассказывали со слов адъютанта генерал- губернатора Петербурга Голенищева-Кутузова, как из трех сорвавшихся поднялся на ноги весь окровавленный Рылеев и, обратившись к генерал-губернатору, сказал:
- Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем. Обрадуйте вашего государя, что его желание исполняется: вы видите -- мы умираем в мучениях. На неистовый возглас Кутузова "Вешайте их скорее снова"… Рылеев ответил:
- Подлый опричник тирана. Дай же палачу твои аксельбанты, чтоб нам не умирать в третий раз.

За несколько минут до смерти Р. написал жене письмо. Письмо это долго ходило по рукам в списках. Оно начинающееся словами: "Бог и Государь решили участь мою: я должен умереть и умереть смертью позорною..."

Вот это прощальное письмо: Бог и Государь решили участь мою: я должен умереть и умереть смертию позорною. Да будет Его святая воля! Мой милый друг, предайся и ты воле Всемогущего, и он утешит тебя. За душу мою молись Богу. Он услышит твои молитвы. Не ропщи ни на него, ни на Государя: это будет и безрассудно и грешно. Нам ли постигнуть неисповедимые суды Непостижимого? Я ни разу не взроптал во все время моего заключения, и за то Дух Святый дивно утешал меня. Подивись, мой друг, и в сию самую минуту, когда я занят только тобою и нашею малюткою, я нахожусь в таком утешительном спокойствии, что не могу выразить тебе. О, милый друг, как спасительно быть христианином. Благодарю моего Создателя, что Он меня просветил и что я умираю во Христе. Это дивное спокойствие порукою, что Творец не оставит ни тебя, ни нашей малютки. Ради Бога не предавайся отчаянью: ищи утешения в религии. Я просил нашего священника посещать тебя. Слушай советов его и поручи ему молиться о душе моей... Ты не оставайся здесь долго, а старайся кончить скорее дела свои и отправиться к почтеннейшей матушке, проси ее, чтобы она простила меня; равно всех своих родных проси о том же. Екатерине Ивановне и детям кланяйся и скажи, чтобы они не роптали на меня… Я хотел было просить свидание с тобою, но раздумал, чтобы не расстроить тебя. Молю за тебя и за Настеньку, и за бедную сестру Бога и буду всю ночь молиться. С рассветом будет у меня священник, мой друг и благодетель, и опять причастит. Настеньку благословляю мысленно Нерукотворным образом Спасителя и поручаю тебе более всего заботиться о воспитании ее. Я желал бы, чтобы она была воспитана при тебе. Старайся перелить в нее свои христианские чувства -- и она будет счастлива, несмотря ни на какие превратности в жизни, и когда будет иметь мужа, то осчастливит и его, как ты, мой милый, мой добрый и неоцененный друг, осчастливила меня в продолжение восьми лет. Могу ль, мой друг, благодарить тебя словами: они не могут выразить чувств моих. Бог тебя наградит за все. Почтеннейшей Прасковье Васильевне моя душевная искренняя, предсмертная благодарность.
Прощай! Велят одеваться. Да будет Его святая воля.
Твой истинный друг К. Рылеев
У меня здесь осталось 530р. Может быть, тебе отдадут.

Л. Дашкова


Вернуться в раздел

|В начало| |Карта сервера| |Об альманахе| |Обратная связь| |Мнемозина| |Сложный поиск| |Мир животных| |Статьи| |Библиотека|
|Точка зрения| |Контексты| |Homo Ludens| |Арт-Мансарда| |Заметки архивариуса| |История цветов| |Кожаные ремни|