Точка зрения

Существует мирощущение, берущее свое начало (как и все в этом мире) в глубокой древности. Называется оно "гностицизм". Суть его в том, что существуют некие тайны мироздания, которые доступны лишь немногим людям. Хранителями эзотерического (тайного) знания были жрецы, посвящающие неофитов после длительного обучения в ритуализированных мистериях в свое знание. Затем, согласно закону нарастающих специализаций, знание стало отрываться от сакрального служения, и появились новые специалисты - гностики ("знающие" от греческого "гнозис" -- знание). Гностики полагали, что большинство людей (по своей природе) не способны понять тайны мироздания, поэтому им лучше о них и не знать. Возникает, таким образом, идея правящей элиты, постигшей и постоянно постигающей эти тайны, в том числе и самую главную тайну - тайну власти. ... Поскольку заветной мечтой гностика является власть, то гностик любит любую власть, хочет быть при власти. Ведь любая власть не случайна, она состоялась по каким-то неведомым законам. Именно этим объясняется любовь Дугина к Путину, в которой он незатейливо объясняется в ходе беседы с Владимиром Поляковым (Лит. Газета, N 10, 17-23 марта, 2004).

Эзотерик при власти

    Существует мирощущение, берущее свое начало (как и все в этом мире) в глубокой древности. Называется оно "гностицизм". Суть его в том, что существуют некие тайны мироздания, которые доступны лишь немногим людям. Хранителями эзотерического (тайного) знания были жрецы, посвящающие неофитов после длительного обучения в ритуализированных мистериях в свое знание. Затем, согласно закону нарастающих специализаций, знание стало отрываться от сакрального служения, и появились новые специалисты - гностики ("знающие" от греческого "гнозис" -- знание). Гностики полагали, что большинство людей (по своей природе) не способны понять тайны мироздания, поэтому им лучше о них и не знать. Возникает, таким образом, идея правящей элиты, постигшей и постоянно постигающей эти тайны, в том числе и самую главную тайну - тайну власти.

    В христианскую эпоху гностицизм был осужден как ересь по нескольким причинам. Христианство не отрицает наличие тайн мироздания, но оно не согласно с системой этических ценностей, предлагаемых гностицизмом. Как известно, язычество ориентировано на природу (космос), а христианство - на человека, а точнее - его душу. Язычество ориентировано на разгадывание скрытых закономерностей, это, по сути дела, и есть наука древнего мира, а магия- его технология. Христианство ориентировано на этические ценности: добро, веру, надежду, любовь. Язычество - на знание, христианство - на спасение человека в вечности.Гностицизм - это эзотерическое язычество.

    Казалось бы, одно не должно противоречить другому. Каждое направление должно заниматься своим делом. Христианство должно указывать направление движения, развития личного и общественного (см. Социальную доктрину Церкви), а гностицизм, изучающий микро и макрокосмосы, мог бы предлагать средства, технологические, так сказать, процедуры. Но дело в том, что гностицизм не хочет, образно говоря, знать своего места. Он не хочет бытьсредством, он сам претендует на глобальную роль религии.

    В христианстве важнейшим понятием является добро, т.е. этический аспект жизни. А для гностицизма это не так. Когда-то он начинал как дуализм, манихейство, но постепенно стал тяготеть ко злу. У гностицизма есть таинственная связь со злом, причем по очень банальной причине. Гностицизму кажется, что зло сильнее добра, что зло технологичнее, т.е. эффективнее добра. Ведь для зла нет ничего запретного. Добро для него - это удел слабых, а свобода - удел незнающих. Для гностицизма вообще неразрешимую проблему представляют понятия добра и свободы. Для гностика свобода - это осознанная (или не осознанная, это неважно) необходимость. Свободу гностицизм в принципе отрицает. (О гностическом аспекте марксизма, отрицающем свободу, писал А.Безансон).

    Вообще говоря, прежде чем заниматься честной политикой (а такая, все-таки, возможна, несмотря на все уверения прагматиков), надо четко определить цель: чего мы хотим достигнуть. Ответ гностицизма хорошо известен: если бремя знания и свободы не все могут вынести, то наилучшей является тоталитарная политическая модель во главе с немногими избранными, постигшими тайны мироздания (далее см. гл. "Великий инквизитор" в "Братьях Карамазовых"Ф.М.Д.). По Аристотелю целью полиса (государства) является достижение общего блага. Но что есть общее благо? Достижимо ли оно? Возможно ли его хотя бы максимизировать, если нельзя достигнуть идеала? Вот с чего надо начинать любую политику, с разговора об общем благе. Но именно этого не хочет гностицизм. Ему неимоверно скучна эта тема, потому что он ищет тайн ради тайн. Он любит играть с тайной, иногда любит даже риск, если при этомпостигается что-то новое. Здесь важно одно понять: можно рисковать собой, но не другими.

    Поскольку заветной мечтой гностика является власть, то гностик любит любую власть, хочет быть при власти. Ведь любая власть не случайна, она состоялась по каким-то неведомым законам. Именно этим объясняется любовь Дугина к Путину, в которой он незатейливо объясняется в ходе беседы с Владимиром Поляковым (Лит. Газета, N10, 17-23 марта, 2004).А.Дугин очень не любит либеральную демократию, как и любую другую (ведь это прежде всего власть народа, т.е. профанов). Для него либералы - это поверхностные люди, верящие в юридические законы и в формальные методы управления. Но либерализм, не ставя перед собой непосильных задач, и в этом глубокий осознанный апофатизм, хочет одной простой вещи: он хочет знать, куда поведут людей (и заведут!) посвященные мистики и гностики. Настоящие либералы (т.е. правые, укорененные в библейской традиции) более гностиков почитают тайны бытия (которые действительно существуют), но делают другой вывод: они не пытаются ими манипулировать. Их привлекает другой полюс - добра. (Я говорю не о российских либералах, не знавших либерализма). Либералы, помня печальный исторический опыт всевозможных диктатур,великих и не очень великих инквизиторов и прочих спасителей отечества, хотят лишь соблюдать элементарную технику социальной безопасности: требуют равенства всех перед правовым (т.е. справедливым, уважающим права личности) законом, требуют сменяемости (выборности) власти, разделения властей, юридических гарантий свободы совести, мировоззрения, слова, печати, собраний. Это (и только это) и есть точный смысл либерализма. Напомню, что Конституция РФ, особенно 2 гл., написана в духе либерализма. Но гностики неверят в писаные законы, они неустанно ищут мировую закулису, которая должна непременно, по их мнению, быть. Отсюда их всяческая шпиономания и конспирология. Врага они неустанно ищут не в себе, а в других. Как натуральные язычники, они не признают свою собственную поврежденность первородным грехом, не знают покаяния, неутомимо подозрительны. Ведь мир "во зле лежит". Либеральные демократы, признавая один правовой закон для всех, верят, таким образом, в положительное начало большинства людей, не считая их профанами, психиками (душевными). Именно поэтому либерализм, в конечном итоге, оказался ближе к христианству, чем гностицизм. Умные католики это поняли и приняли либеральную Декларацию о религиозной свободе (1965). Ведь именно в библейской традиции утверждается, что все люди сотворены по образу и подобию Бога, а значит - наделены свободой, которую люди не должны друг у друга отнимать. Гностики, конечно, сочтут это банальной капитуляцией перед "духом века сего".

    Для политологии есть лишь один самый главный вопрос: это вопрос о свободе (ее мере) и тесно связанном с ней добре. Гностицизм, как и плоский прагматизм, ориентированный на сиюминутные цели (крайности сходятся!), отрицает свободу и очень не любит говорить о добре. Но посягательство одних людей на свободу других рано или поздно, как показывает исторический опыт, заканчивается плохо. Это тонкая субстанция требует очень деликатного к себе отношения.

    В рамках христианства гностицизм не развивается еще и потому, что христианство ориентировано не на знание (гнозис) , как таковое, а на этический аспект бытия, т.е. на молитву и доброделание. Этические ценности (свобода, добро) плохо поддаются гностическому анализу, поэтому гностицизм их просто игнорирует, считая их культурологическими псевдонимами для некоторых пока неустраненных дефектов бытия.

    Если опыт считать критерием правильности теории, то именно либеральная демократия является венцом политической мысли. Неизвестно ни одной политической диктатуры с высоким уровнем жизни населения. Сам А.Дугин, осмелюсь предположить, предпочел бы скорее жить в Южной Корее, а не в Северной (роль диктатора не предлагать!). Если где-то в экзотическом небольшом нефтяном царстве и есть благополучие населения (знатоки наверняка отыщут такое), то это такое же исключение из правила, как и хороший колхоз при социализме.

    Хорошо понимаю, что все вышесказанное для гностика - не довод, рациональными доводами его не проймешь. Хотя гностицизм претендует на знания, но эти знания - вне рационального порядка. Между тем, А.Дугин сам выболтал свою главную тайну: любовь к смерти, признался в некрофилии. Вот что он пишет, например, в своем эссе "Смерти звонкая песнь" (газета "Завтра", N 32(349), август, 2000): "Мир - это большое пространство умирания... Смерть - архитектор жизни... Смерть смеется, она веселее, чем вы думаете. Ее истинный цвет - желтый, у нее каштановые ногти и большая вилка в сахарном кулачке". Думается, что это больше, чем литературный образ.

иг. Вениамин(Новик).