|
По ветра вектору
По ветра вектору Дождь чертит на стене
План василеостровских линий, Чья геометрия затянута в петле
Гранита, берега и тины. И я пытаюсь уложить Свои капризы и желанья
В колес трамвайных дребезжанье И в отражений коллажи.
И в фильме, не имеющем названья, Я главный, но не действующий герой
Играю -- гипсовое изваянье С отколотою головой.
Белизна нетронутого снега -- Книги ненаписанной страница,
Продиктованная звездным небом Или силуэтом вещей птицы,
Что рождается из пепла неустанно Вопреки всем здравым рассужденьям,
Путешествующая не по странам, А по времени и прочим измереньям.
Белый снег отгадывает слово, Эхом отраженное от смысла,
Росчерком морозного узора Пишутся магические числа.
Каждому времени -- свой циферблат.
Солнечному -- красивые камушки.
Электрическому -- светящиеся мушки.
Песочному -- стеклянные колбы.
А где-то палят
Из пушки.
В полдень.
Медитация на пне у Летнего сада
Пень спиленного дерева, Чья тень у берега
Размазана была рекой, Как детскою рукой
Рисунок кистью, Растерянностью листьев
Напоминает старый календарь -- а Рассыпанный янтарь,
Тех лет Хранящий свет.
Мы посидим с тобой у той реки, чьи рукава одернуты гранитом.
В том городе, поныне знаменитом, О чем до сей поры звенят колокола.
Пространство, разделенное дождем, Покажет третью сторону медали,
Которую пока еще не дали, Но ничего, -- мы подождем,
И тот поток нам принесет покой, Что между Малой и Большой Невой
Поделит результат сраженья -- Стрелы Васильевского отраженья
С летящей Петропавловской стрелой
Мой друг, я безнадежно болен. Уколы игл колоколен,
Таблетки плавающих льдин И капли куполов
Я принимаю постоянно, Когда вдвоем, когда один
В кафе среди пустующих столов, Полувсерьез и полупьяно,
Под метроном дождя в стекло Я чувствую, что время протекло
Сквозь трещины асфальта, Там, где акробатическое сальто
Выделывает старая газета, Что, невзирая
На переплет страниц, Играет в стаю Перелетных птиц.
Ветреная погода
Водная рябь Распределяет образ На бесконечный ряд Повторяющихся фраз.
Как переход от Семи нот: Ля, Си и До, Ре, Ми, Фа, Соль
К бесконечности, что мессии Обычно обозначают как ноль,
И называют Словом или Богом. Этого итогом Является со-знание со
Знаками диез, Вошедшими в моду, Или другими -- их ряд
Распределяет рябь В ветреную погоду.
Азарт гадальных карт, Старт- финиш. Финифть мокрых стен, Чей плен
Дороже деревьев естества, Листва Которых -- порох, Сгорающий дотла за лето --
Это Признание в любви к тому, что постоянно, То есть -- точка.
Не явный, Но источник Бытия.
На сцене уличного театра В цене лишь личное участье. Так фетр под давленьем ветра
В эпоху общего ненастья Воспринимает форму птицы, Как норму общего полета
К одежде солнечного лета, Чтобы как следует напиться.
Сценарий упрощен до тоста, Как улиц алфавит -- от А до Я.
И занавес привычного дождя Уже опущен до булыжного помоста.
Унылый город. Ветер Ost. Улиткой в гору Трамвай на мост,
Пост-скрипнув колесом на повороте. И в унисон Л. Паваротти,
Окраса терракот, Мяучит в подворотне кот В надежде марта.
И, подражая Ж.П. Сартру, Прохожий в шляпе и пенсне
Бредет среди дубов и лип. Но этот город так велик,
Что нипочем ему ненастье, Ни надписи на стенах «Настя
И Вася были тут», А чайка на лету Кричит, что скоро быть весне.
Лес.
Лето.
Летают
Кузнечики,
звенит
Вдалеке
колокол.
Молоко
Парное.
Парит
перед
Грозой.
Бронзовая
в розовом
Девушка
в деревушку
По тропинке.
Меж травинок
В паутине муха, Упала духом Не жужжит. Бриджитт
Бордо в кабине тракториста, Как банный Лист. Кабан
Под дубом желудь ждет, когда созреет, И гордо реет Сокол, высматривая мышь.
Кыш! Подгоняет дед старуху в магазин. И о зиме Подумалось, ведь скоро осень,
И мы попросим Отсюда перелетных птиц, И ниц падет народ, когда Икар
Вслед за воронами кар-
кас
Из перьев водрузит на сук. А на носу
Уже весна, и бес В ребро,
Хоть голову покрыло серебро. И снова слово -- Лето. Лес.
Размножение личности
Где я? -- Немного не в себе. Часть на Фонтанке, часть на Мойке,
В чистилище двора-помойки И в петергофском сентябре.
В струне между водой и небом, Натянутой на шар.
В стране, где солью-хлебом Обозначается душа.
Ищу еще в вине, в пульсирующей вене, В дороге, освещенною звездой
Полярною, которая изменит Когда-нибудь себе со мной.
Ревность
Все дело в том, что этот город мой, И мне ни с кем не хочется делиться
Пространством над булыжной мостовой, Где ангелы летают, а не птицы.
Где над водою машут крыльями мосты, Опровергая мир закона тяготенья.
И всюду львы сидят, поджав хвосты, А люди не отбрасывают тени.
А ночью Мойка желтым червяком Кривляется среди гранита.
Все дело в том, что слишком уж знаком Мне этот город, слишком знаменитый.
Осеннее кафе. Дождливый вечер. Давленье атмосфер на плечи
Упало после коньяка. За окнами река Опять стремится за границу
Гранита и литого чугуна, И в ожидании вина Прозрачно-призрачные лица.
Пространство замкнуто -- И ни к кому, Как эхо, взгляд не обращен,
А лишь скользит по потолку и стенам, И тема Для раздумий -- счет.
Слияние Канала и Фонтанки, Как действия и места,
Рождает питерские танки, Японских вместо,
Где тополиный пух -- цветеньем вишни,
И дух Всевышний, а не самурайский дух.
Триста шестьдесят градусов в круге,
В водке -- сорок,
А за окном -- ноль.
Светлая осень -- начало конца света.
Челку с лица -- листья отбросит, и нету
Цвета, как в черно-белых фото
Лето уже где-то там, за переворотом
Новой страницы старого толстого тома.
Слова, словно птицы, летящие от дома
В странные страны, где нет времени года,
И, как в скучных романах, всегда неплохая погода.
Так пролетает день -- прочитанной строчкой.
Каплями на воде ставится многоточье...
Заброшенный город, Забытый род, Забора чугунная вязь.
Поднятый ворот, Сжатый рот, Кто-то идет, торопясь.
Сумасшествие фар авто Бегом теней по стене,
И каждой ночью -- повтор Фильма, которого нет.
От светофора асфальтовый блик В азарте меняет масть,
А карта города -- дама пик Над всеми глумится всласть.
Небо, вода, камни, Иссине-белая птица,
Которая помнит, что с нами всеми случится,
Которая знает Вектор попутного ветра,
И как перелетною стаей Меряются километры
Между весной и летом, Радостью и печалью
И как налагается veto На плечи шалью.
Небо, вода, камни, Голос ночного прибоя,
Словно воскресший Гамлет Спорит опять с собою.
Быль это, или небыль -- Соединенная сфера
Силы, воли и веры, Камня, воды и неба.
Принцесса из сказки, Излишне далекой.
За дымкою легкой Актерские маски. Как фон -- силуэты Гранита и меди.
Ах, лето, Мы все в ожидании бредим О чудной принцессе, О сказочном принце...
И в этом процессе Поступимся принципом Взаимопричинности следства и действия
И обратимся к взаимодействию Взгляда и голоса, Ветра и шороха
И разнополости Воды и пороха. И как продолжение рода
Антипедантов и антиподов -- Взаимознание реки и брода.
«А выше крыш пустыня внемлет Богу» К. Севастьянов
Ах, питерская суть, вечерний Невский! Колышится под платьем грудь,
Как - будто ветром занавеска. В очках интеллигент,
Бомж, допивающий бутылку. Недобрым глазом смотрит мент
Вслед уходящему затылку. Толпой послушной иностранцы,
Джаз над раскидистой Невой В подземных переходах станций
Детишки делятся «травой». А рядом с толпосотвореньем
Тишь арок и железных крыш, Где я пишу стихотворенье, А на соседней -- ты сидишь
Эпитафия
Ах, если б ты летать умела, Как яйца ты умела класть!
Не поругали б твое тело Охотники наесться всласть.
Душа сжимается от боли, Когда представлю,
Как вчера Паслась ты мирно, в чистом поле,
И коротала вечера За украшением пера,
Внимая Петины бемоли... Теперь душа твоя парит
Звездой ночного небосклона, Огнями Вечного Неона
Витрина братская горит.
Мясо, кости, пот и жир -- Петербургский пассажир.
Он себе в вагоне едет, То заплачет, то забредит,
То кричит, неумолкая -- «Помогите! Убивают!»
Постепенно, кто в середке, превращается в селедку,
А кого прижали к двери, Принимает форму зверя,
Нарисованного мелом На асфальте, неумело.
Так что если не атлет, Или йог не знаменитый,
Зря не траться на билет, Лучше дома посиди ты.
Я сейчас расскажу о том, Как чувствовал животом
Приближение антрекота, Когда икота молотком
Стучала в каменные стены, А в венах Бился пульс,
Не в силах одолеть Желанье встречи С вечностью
В глазах, С каким казах Ждет милую подругу. По кругу
Все идет -- Узлы запутаны: Путаны
Вскрывают ноги до груди, А в бигуди
Одеты пуританки. И пруд пруди
И третьих, и вторых, Но первых нет,
А на семь бед Ответ не дать,
Пускай же благодать Теплом согреет мой живот,
Где мирно дремлет антрекот.
Различные версии «Я» -- Точка отсутствия сути,
Состояние равновесия Канатоходца,
Или витязя на распутье. Время восхода солнца.
Перелет пули От ружья до цели,
Или же гвоздь в стуле, На который с размаху сели.
Александр Филиппов
|
|
|